Счастье человека приоритет гуманизма?

Есть ли вещи важнее счастья? Нет, – но есть вещи, без которых оно немыслимо. Это чистая совесть, согласие с собой, – наша внутренняя природа. Так что можно сказать, что и есть...

Тут важно, кто говорит о вещах важнее счастья. Те ли, кто признает нашу свободу следовать собственной совести, как и вообще собственной природе, или же те, кто хочет подменить нашу совесть идеологией, а природу – перекраивать. Верность себе – условие счастья; верность уродующей естество идеологии, даже и дающая иллюзию счастья – вот худшее, что может с душой приключиться.
Выше я уже этого касалася: первым приоритетом является не счастье, а природа человека, в которой заложено и стремление к счастью. Отсюда, как отрицание нашего права на счастье, так и счастье ценой самой нашей природы – вот то, с чем гуманизм никогда не смирится. «Человек рожден для счастья, как птица для полета», но в первую очередь должен оставаться человеком. От счастья гуманист не отрекается, но и идеологическая операция, давшая бы человеку чувство полета ценой превращения его мозгов в птичьи, гуманиста никак не устроит.

Подчеркну особо следующее. В своем отрицании гуманизма, все человеческое естество идеология наивно или лицемерно приравнивает к «брюху», и возвещает: счастье в чем- то высшем, чем естество. Не хлебом единым – а высшее счастье должна составить идеология. Еще страшнее, когда и само счастье идеология приравнивает к «брюху», и намекает: есть, мол, вещи поважнее... Не приведи боже слышать это из уст идеологов у власти. Ведь это значит, что идеология становится агрессивной и готова требовать жертв, – отбирать и «хлеб», то есть самое жизнь.